Как ясно из самого названия, религиоведение – это наука о религии. Однако, сказав так, мы мало что прояснили. Очень сложно однозначно ответить на вопрос о том, что такое религия. Стандартное определение примерно таково: религия – особая форма понимания мира, основанная на вере в сверхъестественное, в могущество нематериальных сил. На этом строятся моральные нормы и структура поведения. Кроме того, религия предполагает систему обрядов и наличие общественной структуры (чаще всего церкви).

Подобная трактовка религии признана специалистами, но она очень схематична и порождает массу вопросов.

Во-первых, здесь предполагаются самоочевидными значения слов, которые на деле вовсе не столь понятны. Например, что такое «сверхъестественное» и чем оно отличается от «естественного»? Граница эта очень подвижна и зависит от эпохи и культуры. Скажем, для обычного человека XVII века встреча с бесом показалась бы куда более «естественной», чем звонок по мобильному телефону.

Или другой не менее сложный вопрос: где проведена граница между материальным и нематериальным? То, что классической науке XIX века казалось почти очевидным, сегодня представляет собой большую проблему. Скажем, может ли материализоваться мысль? Так ли уж непроницаема стена между психическими и физическими процессами? Многочисленные современные исследования в области квантовой физики, неврологии и психологии если не отрицают, то уж во всяком случае ставят под сомнение непроходимость этой границы. Речь, разумеется, не идет о различного рода сенсационных журналистских трюках или популярных телешоу, эксплуатирующих интерес к потустороннему. Речь идет о вполне серьезных научных концепциях, основанных на тщательных экспериментах.

Поэтому парадокс в том, что, пытаясь сжато ответить на вопрос о сущности религии, мы всегда вынуждены будем объяснять неизвестное через неизвестное. Не очень понятна даже этимология слова «религия». То ли имеется в виду корень «обрядовое действие», то ли глагол «связывать» (мощная традиция, идущая от римского теолога Лактанция и отвергаемая большинством современных лингвистов), то ли включаются другие ассоциации. Причем, эта неопределенность не современного происхождения, уже в Древнем Риме у Цицерона мы найдем размышления о туманности значения слова «религия». С той поры многие исследователи обосновывали свои версии этимологии слова «религия», толкуя в том числе и те значения, которые вкладывал Цицерон. Но окончательной ясности нет.

На русском языке этому посвящена хорошая статья Ю. Першина*[1], ее стоит почитать, она провоцирует размышления.

Во-вторых, весьма проблематично отделить «научное» от «ненаучного» в подходе к столь сложному общественному феномену. Подлинная наука предполагает описание своего предмета «как бы со стороны», она руководствуется фактами и наблюдениями, объективно не зависящими от ученого. Сколь бы ни ставился под сомнение объективизм естественнонаучных концепций (например, в популярной сегодня теории «парадигм» Томаса Куна), стремления к объективному описанию фактов это не отменяет. На этом строятся все концепции современного естествознания. Разумеется, при этом остается место научному творчеству, смелым гипотезам, однако характер закона выводы науки приобретают только тогда, когда не зависят от воли ученого и будут подтверждаться всякий раз в схожих условиях. Скажем, длина любой окружности на плоскости равна 2πr; в физике в обычных условиях всегда будет соблюдаться закон Ома и так далее.

Однако с религией все сложнее. Независимо от того, являемся ли мы верующими или атеистами, к какой конфессии мы принадлежим, мы все так или иначе связаны с религией, отношение к ней является частью нашего мировоззрения, поэтому ученому очень сложно отделить предмет исследования от самого исследователя. Представьте, как сложно было бы даже самому блестящему ученому Средневековья, глубоко верующему христианину, объективно рассуждать о причинах веры и сущности христианских обрядов! В реальности это просто невозможно.

Может показаться, что ученый-атеист находится в более предпочтительном положении, но это не совсем так. Проблема в том, что атеизм (вера в то, что Бога нет) – это тоже вид веры, порой не менее фанатичный, чем теизм. Величайший физик XXвека А. Эйнштейн определил свое отношение к вере известным афоризмом: «Я – глубоко религиозный безбожник. Можно сказать, что это своего рода новая религия». Эйнштейн имел в виду, что не верил в Бога, но признавал, что в мироздании есть смысл. Сразу возникает вопрос: откуда взялся смысл?

Сложность изучения религии заключается в том, что нам приходится средствами разума описывать феномен веры, а это очень трудно. Еще И. Кант показал, что вера и разум – явления разного корня, и разумом нельзя ни доказать подлинность предмета веры, ни опровергнуть ее. Это легло в основание так называемых антиномий Канта – противоречий, которые не могут быть устранены чувственным опытом. Знаменитая четвертая антиномия сводится к тому, что с равной степенью можно и доказать, и опровергнуть тезис о том, что в мире есть абсолютная сущность как причина (фактически Бог, хотя этого слова Кант в антиномии не употребляет). На языке Канта это звучит так:

«Тезис. К миру принадлежит или как часть его, или как его причина безусловно необходимая сущность.

Антитезис. Нигде нет никакой абсолютно необходимой сущности – ни в мире, ни вне мира – как его причины».

Далее Кант доказывает, что с точки зрения логики и тезис, и антитезис верны и ложны одновременно.

Известный русский писатель В.Тендряков, размышляя об этой проблеме, высказался несколько иначе. Он писал, что доказать бытие Бога можно лишь в том случае, если мы знаем о мире абсолютно все и можем с уверенностью говорить, что никакого иного объяснения для данного феномена не существует. Развивая мысль Тендрякова, можно сказать, что, например, туземцы считали богом Миклухо-Маклая, потому что он на их глазах поджег воду. Однако на деле им просто не хватало знаний, поскольку он, как известно, добавил в воду спирт. Никто из современных людей в такое «чудо» не поверит.

Но и опровергнуть существование Бога, продолжает свою мысль Тендряков, можно лишь в том случае, если мы знаем о мире абсолютно все и можем с уверенностью утверждать, что Бога в мире нет. Однако совершенно ясно, что человек никогда не будет знать о мире абсолютно всего, всегда будет что-то, что находится по ту сторону его знаний. Далее нам остается только верить – либо в Бога, либо в его отсутствие.

Поэтому наука «Религиоведение» не может ставить перед собой задачу доказательства или опровержения Бога. Она может заниматься лишь теми сторонами религиозной теории и практики, которые могут быть рассмотрены в качестве объективно существующих. Сошлемся на слова известного религиоведа А. Н. Красникова: «Основной принцип религиоведения – это принцип исключения трансцендентного (здесь – потустороннего – А. Н.). Никогда религиовед не будет говорить, существует ли Бог, существует ли божественный промысел, существует ли бессмертие. Эти вопросы научными средствами не доказываются. Поэтому принцип исключения трансцендентного – это основной принцип, который разделяют нынешние религиоведы».

Именно поэтому «религиоведение» (как наука в современном смысле слова) появилось сравнительно недавно – с начала ХХ века, хотя, разумеется, корни ее уходят в глубину веков, и самые блестящие умы человечества пытались осмыслить и понять и феномен Бога, и место и роль религии в обществе.

------------------------------------------

[1]Здесь и далее звездочка после фамилии автора означает, что его работа (или работы) описана в аннотированном списке рекомендованной литературы.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Другие книги и статьи автора НИКОЛАЕВ АЛЕКСЕЙ ИВАНОВИЧ