Виталий Бердышев. Пёс Бобка, муравей и другие
Не плачь, малыш!
Бердышев В. В. Пёс Бобка, муравей и другие. Рассказы для детей. — Иваново: ЛИСТОС. — С. 5–8.
Иллюстрации Т. Ушаковой
Однажды, проходя около одной загородной больницы, я обратил внимание на нескольких птиц, взволнованно летавших над небольшой лужицей. То были две большие вороны, делавшие непрерывные налёты на лужу, как настоящие штурмовики-пикировщики, и маленький воробей, неистово носящийся между ними и будто старающийся отвлечь на себя внимание алчных хищниц. Я стал вглядываться и увидел в самом центре лужи ещё одну маленькую пичужку, очевидно, тоже воробья, сидящего и почему-то не способного подняться в воздух.
Так вот в чём дело! Вороны учуяли добычу и нацелились на эту беззащитную птаху. Надо идти к ней на помощь! Но почему они до сих пор не схватили её? Что мешало им сесть рядом и завершить своё чёрное дело? Не второй же воробей, беспрерывно снующий между ними...
Спешу к месту событий и тут вижу, как перед очередной атакой одной из ворон воробей ринулся вниз и опустился рядом со своим малым собратом, как бы прикрывая его разведенными в стороны крылышками. И тоже не делал уже попыток взлететь вновь.
Я подбегаю к луже... и сразу всё становится ясным. Поверхность, похожая на водную гладь, оказалась не водой, а липким гудроном. Он и обманул маленького несмышлёныша, сразу лишив его возможности двигаться и сделав легкой добычей для ворон. Но они-то чуяли опасность и боялись опуститься ниже, чтобы самим вдруг не оказаться такими же жертвами, попавшись в тот же капкан.
Когда я подошёл, воробьишки стояли, застряв лапками в варе, растопырив в стороны крылышки (спасая их от губительной смолы) и приоткрыв клювики от страха и уже возникшего перегревания. Глазки у обоих были полузакрыты. Им требовалась срочная помощь.
Следовало сначала освободить малыша. Но ножки у него были такими тоненькими и так прочно застряли, что я побоялся тянуть их вверх, опасаясь повредить суставы. Тогда я на время оставил малютку и принялся освобождать взрослого воробья. Через какое-то время мои старания увенчались успехом. Теперь предстояло очистить лапки от липкой массы, которая густым слоем покрывала их, склеив друг с другом и превратив обе конечности как бы в единую тоненькую чёрную веточку с кисточкой на конце.
С помощью травы и бумаги мне не без труда удалось снять часть гудрона, и я принялся освобождать воробьиные пальчики. Работать одной рукой было не очень удобно — второй приходилось держать бедняжку за трепещущее от страха тельце. Я уже почти разъединил ножки, проложив их травой, чтобы они опять не слиплись, как вдруг в какой-то момент, когда я ослабил руку, воробей внезапно встрепенулся и выпорхнул из неё, устремившись за дерево. «Что же ты наделал, глупышка! Как же ты будешь жить в таком состоянии?! Сумеешь ли ухватиться лапками за ветку? Сможешь ли сам очистить себе оставшиеся грязными пальчики?..»
Но сожалеть о случившемся было уже поздно, да и надо было срочно спасать малышку. Глазки его уже почти совсем закрылись, крылышки сомкнулись и были готовы коснуться смолы; клювик по-прежнему был широко раскрыт. Я нашёл несколько палочек, нежно обхватил страдальца за туловище и лапки и стал легонько тянуть его вверх, поддевая палочкой ножки снизу вместе с налипшей на них смолой.
После продолжительных стараний мне удалось всё же вытащить этот смоляной комочек наружу, и я задумался, как действовать дальше. Как нарочно, поблизости никого не было, чтобы мне помочь. Да и вряд ли с помощью одной травы нам удалось бы это сделать, не повредив что-либо малышу. Поэтому я подхватил свою походную амуницию и направился в сторону приёмного покоя больницы в надежде на помощь сердобольных коллег-медиков. Вхожу в помещение, подхожу к окошечку, здороваюсь, представляюсь, что я врач и прошу помощи для моего неожиданного пациента — нужно немного спирта, а ещё лучше — бензина или иного растворителя.
Толстая женщина в белом халате (вероятно, дежурная сестра) грозно посмотрела на меня и выпалила:
— Носят тут всякую дохлятину! У нас больных полным-полно! Нашли из-за чего время тратить!
— Так погибнет же, — говорю я. — Иначе ножки не очистить.
— Нечего заразу разносить! — поучает меня грозный страж порядка. — Ещё врачами называются! Уходите из приёмной и не мешайте делом заниматься!..
Да, с такой не договоришься. С сожалением иду к выходу. На улице вновь принимаюсь за прежнее дело — домой нести беднягу далеко. А воробьишка уже еле дышит, глазки совсем закатились. Надо торопиться. С великой осторожностью принялся очищать лапки. Вдруг вижу — из боковой двери приёмной выбегает молоденькая девушка в белом халате и манит меня рукой. Подхожу, а она протягивает мне вату и пузырёк с жидкостью. «Бензин», — говорит. Оказывается, она — студентка медицинского института — слышала наш разговор в приёмной. Быстро сбегала на пост и попросила у медсестры необходимое.
Как я был ей благодарен! Да и она сама была страшно рада, когда нам удалось-таки дать свободу бедняжке. Мы начисто отмыли обе лапки, разъединили все пальчики, насухо вытерли их носовым платком. И я раскрыл ладонь. «Лети, красавец! Найди своего старшего друга. Постарайся и ему помочь освободиться от этой ужасной смолы. И будь осмотрительнее!..»
Какое-то время малышок сидел неподвижно. Затем глазки его приоткрылись, тельце затрепетало, и он взлетел в воздух. И устремился в том же направлении, что и его верный защитник... Да, он был спасён! А мы оба были счастливы! И я мог теперь спокойно двигаться своей дорогой...
Однако мысль об увиденном не давала мне покоя. Сколько опасностей подстерегает маленьких пичужек на их жизненном пути. Мало того, что вороны да кошки на них охотятся, а тут ещё человек всякие каверзы устраивает. Ну где им догадаться, что это за лужа такая! Издали и я принял её за водную поверхность. Как же не ошибиться маленькому глупышке? Можно представить, каково ему было в тисках этой жуткой западни! И страшно, и больно, и жарко! Да ещё вороны сверху вот-вот схватят! Плакал и кричал, наверное. Звал своих на помощь. Но чем могли помочь ему собратья? Разве что только сочувствием, глядя на бедняжку с веток деревьев.
Но нет! Нашёлся же один, который бесстрашно ринулся ему на подмогу! Конечно же, это была его мама! Кто иной мог так самоотверженно бросаться на врагов, мешая им совершить своё злодеяние? И кто ещё мог сесть вот так в это предательское варево рядом с малышом, когда вороньё уже готово было растерзать его на лету?
А могла ли она поступить иначе? Ведь это был малыш, её малыш! Которому было сейчас так плохо! Надо было любой ценой облегчить его страдания. И она сделала единственно возможное для неё — опустилась рядом с ним, прикрыв малютку своими трепещущими крылышками... И обрекла тем самым и себя на неминуемую гибель. Но для неё это уже не имело значения — они были вместе... Пусть на несколько последних минут, но рядом... И будто слышалось, как она шепчет своему малышу: «Не бойся, маленький, не плачь! Я с тобой!..»