Другие статьи автора СОКОЛОВ ВИКТОР ГРИГОРЬЕВИЧ

Как и впервые изданная восемь лет назад книга «Ивановский миф» и литература», недавний повторный выход ее к читателю стал значительным событием в культурной жизни нашего края. Ведь эта уникальная работа доктора филологических наук, профессора ИвГУ, члена Союза писателей России Леонида Таганова – самое полное и глубокое исследование истории и особенностей литературного процесса в регионе с начала позапрошлого века до наших дней.

Вот что рассказывает автор в интервью, данном специально для нашей рубрики «Литературная гостиная».

Виктор СОКОЛОВ

- Леонид Николаевич, почему возникла необходимость во втором издании? Только из-за того, что полностью разошелся весь первый тираж?

- В первую очередь, конечно, из-за этого. На моих встречах с читателями мне давно уже задают вопрос: где можно книгу приобрести? А немногие ее экземпляры сегодня есть только в библиотеках. Но дело и в другом. Изучение литературного процесса в ивановском крае – одна из ключевых тем в моей литературной деятельности. И хорошо, что потребность людей знать его историю столь насущна. И ранее, и в последние десятилетия появилось много материалов, связанных с этим, очень плодотворно поработали наши краеведы, открывая новые имена, отслеживая яркие события в литературной жизни. И все это надо было обобщить. В первом издании мое исследование прерывалось на окончании 90-х годов, но литературный процесс не стоит на месте, что-то в нем меняется, варьируется, входит в новое русло. Ведь интересно, что происходило в «нулевые» годы, что происходит сейчас – пусть пока при самом свежем, предварительном рассмотрении.

- Например?

- Во-первых, необходимо было внести в книгу некоторые печальные коррективы. Когда я писал первый вариант, живы были и Виталий Сердюк, Марк Анцыферов, Александр Малышев, и другие… А как говорила Ахматова – когда умирают люди, в чем-то изменяются и их портреты. Что-то было необходимо и дописывать. Тогда, к примеру, во Франции еще не вышла первая монография французского профессора Катрин Бремо об ивановской поэтессе Анне Барковой… Ну, и много других дополнений.

- В расширенной теперь заключительной главе вы называете ряд новых имен – чем обусловлен их выбор?

- Избирательность идет от самого названия книги. Для меня важно в первую очередь то, что наиболее органично вписывается в понятие «ивановский миф», созданный литературой. А это – привязанность писателя к месту, его, этого места, характеристика изнутри. Когда «гений места» (есть такое понятие) берет человека в свою власть, и человек начинает жить этим местом, укореняется здесь. Взять, к примеру, Ларису Щасную. Я однажды спросил ее: что она главное взяла для себя, когда переехала в Иваново из Донбасса? Она ответила: язык. Она много поездила по деревням, встречалась с множеством людей этого края, влюбилась и впитала в себя саму его языковую материю, стала одним из художественных летописцев края. И я ее считаю коренной ивановкой, не представляю ивановский миф без ее участия.

- Давайте поясним для нового читателя: что вы имеете в виду под понятием «ивановский миф»?

- В обычном сознании понятие «миф» чаще всего связан с какой-то древностью – легенды, сказания, Греция, Египет… Но я убежден, что человек изначально не может жить без мифа, он всегда мыслит мифологически. Миф – это желание представить жизнь в некоем цельном виде, где была бы своя точная, понятная и приемлемая для человека логика. И каждое место, каждое обстоятельство и даже каждый человек – это же для нас своеобразный миф. Есть миф петербургский, московский, пермский – и так далее. Тот самый «гений места» толкает к его созданию. Даже в какой-то отдельной деревне, это ведь и во многих названиях чувствуется.

- С одной стороны, это как бы некоторое «огрубление», когда берется наиболее существенное, а с другой – возвышение, некая героизация?

- Ну, можно и так сказать, хотя не всегда именно «возвышение», да и «героизация» может быть и со знаком плюс, и наоборот. Главное, что это способ понять суть того пространства, в котором ты живешь. А при этом возникают непременные мифологические точки, на которых миф и держится, со своими героями и антигероями, со своими характерами, своей борьбой со всякими «Змеями Горынычами»… Я вот много пишу о некоем «вопрекизме» ивановского человека, его вечном сопротивлении черным обстоятельствам, желании выпрыгнуть в другое вселенское пространство…

- А у ивановского мифа – какие главные приметы, координаты?

- Когда определяешь его структуру, первое – согласитесь – что приходит на ум и что из жизни уходит сейчас, это фабричный мир, фабричный уклад. Земля ведь наша суглинистая, бедная, для крестьянства мало приспособленная. И какие тут опознавательные знаки? Изба, фабрика, фабричная труба, церковь, кабак… Сочетание несочетаемого, а это не в каждом крае так было. Я убежден, что двадцатый век в Иванове начался раньше, чем во многих других провинциальных местах России, – вот эта капитализация со всеми ее плюсами и минусами. Смотрите: село Иваново – и вдруг «русский Манчестер»! Отсюда-то многое и многое, что составляет особенности ивановского мифа. Возьмите первый Совет – это же очень интересное явление, о котором сегодня, к сожалению, стали гораздо меньше говорить. Сам факт, что председателем Совета был человек потрясающий, Авенир Евстигнеевич Ноздрин – поэт, философ, краевед, театровед и в то же время рабочий! Это ведь тоже подлинный герой ивановского мифа.

- В советское время книга с таким названием, где слово «миф», вряд ли могла увидеть свет…

- Конечно, но миф тем не менее существовал, в его тогдашней интерпретации – в одну сторону: город первого Совета, текстильный цех страны… Фрунзе, Фурманов… Но подлинный-то миф – он гораздо объемней, полней.

- А сегодня – в какую сторону этот миф движется?

- Трудно сказать, мы живем в очень неопределенное время. Та мифологическая обрамленность ивановской действительности, о которой я говорил, утратила очень многие черты. Ну вот, о чем думают сейчас Бурылин или Гарелин, глядя со своих памятников? «Спасибо ивановцам, что нас вспомнили, – а где же главное в той памяти, где ивановские фабрики?» Миф, конечно, не стоит на месте, он все время развивается, и я верю, что есть у нас какие-то внутренние ресурсы, которые дадут возможность повернуть куда-то в другую сторону, не утратив того лучшего, что было. Не будем, например, забывать, что мы и немножко Кэмбридж с нашими вузами и наукой, что Иваново – это и город интеллигенции…

- Наши писатели – в какой мере они приложили руку к созданию ивановского мифа? Или литература его только отражает?

- Именно создает, и очень активно – о том и моя книга! Миф, конечно, формируется из многих слагаемых: и повседневные разговоры, и молва, и анекдоты даже… Но у литературы – ведущая роль. Можно ли представить себе петербургский миф без Достоевского, без Блока?

- А для кого ивановский миф – для нас самих или для всей страны? Ведь, если честно, ивановская литература лишь небольшими протуберанцами уходит в общенациональную: Бальмонт, Фурманов, Дудин, Баркова…

- Но разве этого мало?

- Согласен. И все-таки большинство имен общероссийскому читателю, к сожалению, сегодня не очень много говорит…

- А назовите мне литературу любого края, которая сейчас может этим отличиться? Творческие, культурные коммуникации нынче очень затруднены… В принципе и мы сами, ивановские писатели, литературоведы, литературные критики, должны приложить больше усилий, если хотим, чтобы наша литература громче звучала. Тем более когда речь идет о подлинных талантах, у которых есть все шансы быть услышанными, выйти из провинциального пространства в большое пространство высокой литературы. Я считаю, что этого, безусловно, заслуживают и Виталий Сердюк, и Александр Малышев, и Лариса Щасная… Это все настоящие писательские имена. И надо, чтобы к утверждению таких имен подключались и молодые.

- Вернемся к ивановскому мифу в нашей местной литературе. Какие-то новые черты его просматриваются?

- Я бы назвал, например, стремление совместить пространство реальное и виртуальное. Но поток такой литературы сейчас столь велик, что пробиться трудно, тем более что все это превращается в конце концов в так называемую массовую литературу. У меня в книге есть формула: «Из родного – во вселенское». То есть, я полагаю, что именно вживание в свое ближнее пространство и может дать неожиданный эффект. Возьмите, например, поэта из Наволок Евгения Смирнова: в его поэзии самые разные стороны жизни, и это уже далеко не «деревенская» литература.

- Второе издание вашей книг попадет в руки нового читателя, который знания о литературе получал в иной, чем раньше, школе. Вы уверены, что она будет им востребована?

- Думаю, что будет. Прошлое ведь не уходит, оно нужно всем нам, и то, что мы называем историей, мифологией, – без этого сегодня нельзя. Ведь каждому интересно, где он живет, как живет и как будет жить… А книга уже в какой-то мере «испробована» хотя бы на моих студентах, у которых веду курс литературного краеведения. Даю им, например, задание: написать, в свободном духе, рецензию на нее. И очень многие говорят: а мы и не знали, как это интересно! – когда речь идет, скажем, о Нечаеве – герое романа Сердюка, об Анне Барковой, Елене Рощиной… Сегодня нужно новое просвещение для молодых, и говорить с ними надо не казенным языком, а чтобы было видно, что это интересно и нам самим.

- Алексей Толстой говорил: «Никогда, никакими словами вы не заставите читателя познавать мир через скуку…»

- В том-то и дело. Наша профессия – это живое слово, живое восприятие. Глупо представлять себя мыслителем в последней инстанции, который все уже знает. Я вот недавно прочитал переписку Бальмонта с Шаховской и как-то по-новому его для себя открыл, и захотелось о нем написать так, как до этого еще не писали.

- В этой книге, да и во многих других ваших работах вы выступаете в нескольких ипостасях: историк, просветитель, литературовед, литературный критик. Но при этом всегда отчетливо видна личность автора. Известный литературный критик Лев Аннинский о своем методе говорит так: «Я из текста беру то, что именно мне нужно…» Вы тоже сторонник такого подхода?

- Я, пожалуй, строже в этом отношении. Для меня очень важен факт как таковой, приверженность к факту. Но моя задача не столько в русле академического литературоведения, сколько в том, чтобы познакомить с самой материей ивановской литературы. Хотя это не исключает и собственных размышлений, эссеистики, и тут главное не утратить чувство меры.

- Ваша работа – в русле литературного краеведения, того направления, одним из основателей которого был ивановский литературовед, профессор Павел Вячеславович Куприяновский. Живо ли оно сегодня?

- Конечно, и исследования в этом плане продолжаются, хотя, к сожалению, работ выходит не так уж много. Краеведение сейчас больше развивается как народное, много любителей-энтузиастов. Они с самого рождения этим болеют, тяга к такому занятию естественна, это ведь как освоение ребенком своего поначалу малого, но все расширяющегося пространства. Если хотите, своего рода способ жизни, а порой и даже выживания, духовного. Разве можно отказываться от этого?

Другие статьи автора СОКОЛОВ ВИКТОР ГРИГОРЬЕВИЧ